Я, вообще, терпеть не могу жимы. Меня там всё раздражает. Особенно люди. Они всё делают невпопад - кряхтят, потеют, разговаривают, дышат, пачкают тренажёры, и я от всего этого невозможно устаю и страдаю. Поэтому непростое решение не ходить в жим было принято давно и навсегда. Ещё меня раздражают ситуации, когда мне приходится объяснять всяким любопытным товарищам, почему я не хожу в жим. Мне ещё ни разу не удалось никому доказать, что это не потому, что я ленивая свинья, а потому что у меня психологическая травма. Через пять минут объяснений любопытные товарищи обычно начинают зевать и делать скучные лица, типа они и так уже всё про меня поняли.
(Это, если честно, тоже ужасно раздражает. Умники, блин.)
Так вот.
Если разобраться, то у меня есть семейная история, которая очень даже может сойти за психологическую травму.
После института меня занесло работать в рекламный отдел одной странной донецкой конторы, которая торговала компьютерами и любила спонсировать всякие городские мероприятия. У нас были стандартные приблуды для мероприятий - баннеры, папки, ручки и календарики и всякая прочая рекламная лабуда с логотипами, которую мы развешивали и раскладывали на мероприятиях, чтоб она мозолила глаза донецким гражданам. Смысл был в том, чтоб граждане насмотрелись на рекламу и пришли к нам покупать компьютер. В реальности граждане никуда не ходили и ничего не покупали, а просто тырили сразу всю пачку ручек и календариков, когда я отворачивалась. Один раз у меня стырили целый мешок каких-то хлипких прозрачных пластиковых фолдеров с логотипом конторы. Эти фолдеры могли уместить буквально два или три листика бумаги с нашей рекламой и ничего более увесистого в них невозможно было запихнуть. Я до сих не понимаю, как их можно было применить в хозяйстве. И вообще, тема хозяйственности донецких граждан, которые тырили всё, что плохо лежало, это отдельная интересная тема, требующая тщательного изучения. Просто я сейчас не об этом.
Один раз наша контора подписалась спонсировать донецкий конкурс красоты. Это было интересное мероприятие. Если у меня до этого были ещё какие-то иллюзии насчёт процесса отбора участниц, то, после наблюдений за конкурсом, они рассеялись.
Но не суть.
Это было серьезное такое событие, с размахом. В жюри привезли сидеть Михаила Боярского. Ему выдали текст с рекламой нашей уважаемой конторы. Он должен был его с выражением прочитать во время рекламной паузы. У Михаила Боярского был невероятно заебаный вид, было заметно, что этот конкурс ему интересен примерно так же, как мне интересны обитатели жимов. Во время рекламной паузы ему поднесли микрофон, он взял листочек и переврал весь текст, который там был написан, включая название конторы и то, чем она торгует. Я помню, как мы с сотрудниками валялись со смеху, хотя смешного было мало, потому что за пять минут эта московская звезда свела на нет все наши профессиональные усилия и буквально спустила в канализацию кучу баблища нашего уважаемого директора.
Но опять же, не суть.
Среди толпы разнокалиберных спонсоров обнаружилась стройная дама стервозного вида в вечернем платье, которая оказалась учредительницей первого модного донецкого жима.
Она заранее приняла мудрое решение не доверять рекламу своего заведения Боярскому и вышла к микрофону сама, красиво просовывая ногу в разрез вечернего платья.
Встряхивая залакированной головой, она бодро рассказала про свой первый в донецке жим с новым оборудованием, саунами и бассейнами, приглашала посетить и убеждала, что женская красота, в честь которой тут затеяли целый конкурс, начинается ни где-нибудь, а именно в жиме. И не у кого-нибудь, а именно у неё. Весь стройный фасад и уверенный вид этой женщины вызывал стопроцентное доверие и сработал лучше всякой прочей рекламы и, уж точно, лучше бубнения, которым осчастливил нашу контору Михаил Боярский.
Даме долго хлопали, а я полезла изучать бумажку с рекламой жима. Там была нарисована красивая девушка и какая-то гиря в виде сочной жопы, ну короче, мне ужасно захотелось пойти в тот жим, хотя, чё там говорить, в 98-99 году я весила 45 килограмм и покупала себе джинсы детских размеров.
В общем, конкурс закончился, заранее известной победительнице надели корону, Боярского положили в самолёт, а я стала мечтать про жим. Там была какая-то сложная система членства и у меня не было уверенности, что я смогу за это платить.
Пока я думала, конкурс красоты решили показать по областному каналу. Я очень обрадовалась.
Во-первых, потому, что я хотела ещё раз поржать над речью Боярского.
Во-вторых, я ещё раз хотела увидеть эту роскошную спортивную женщину в платье с разрезом.
Я так жужжала по всему дому про этот конкурс, что родители тоже пришли посмотреть в телевизор.
Мы честно отсмотрели выходы в купальниках, поржали над Боярским (хотя в телевизоре это не было так смешно), и вот настала очередь моей прекрасной дамы.
Вот она идёт, вот длинная нога в разрезе, залакированная голова, презрительная физиономия, и вот - трам-пам-пам - рекламный спич. Оборудование, сауны. Я заерзала. Открыла рот сказать, как я туда хочу.
И тут мой лениво дремлющий отец встрепенулся и наставил указующий перст в телевизор.
- это что же она такое рекламирует? Элла?! Ты слышишь??
Мама хмыкнула. Слышу мол.
- это же что у неё там? Публичный дом?! В центре Донецка?! Дожились!!
Мама ещё раз хмыкнула. Дожились, да.
Родители ещё некоторое время глумились и хмыкали, а я переваривала огрызки своей мечты, ошарашенная, раздавленная и совершено оглушённая.
Во-первых, мои родители оказались дикими советскими гражданами, без всякого понятия о современном здоровом образе жизни. А во-вторых, ясное дело, я уже не могла даже заикнуться про этот жим, потому что иди им потом доказывай, что там не публичный дом, а тренажеры. Короче, я очень расстроилась.
В жим я в итоге попала уже в америке и на радостях обрушила себе на голову штангу с таким грохотом, что мне вызвали скорую и замкнули мне шею в специальный хомут. (И после этого у меня случилась психологическая травма!)
Так вот. Сегодня я почему-то решила рассказать эту историю Сержу.
Как иллюстрацию дикости моих в общем-то просвещённых родителей.
Начала про рекламу. Упомянула Боярского (сама при этом жутко ржала). Дошла до дамы в платье. Кратко пересказала её спич. Подобралась к заключительному аккорду про неразрывную связь женской красоты и здоровья. Набрала воздуха, чтоб красочно описать папино вопиющее выступление, и тут Серж меня перебил с неожиданным вопросом:
- так это что? Это был публичный дом?..
Я сдулась со звуком проткнутой шины.
- Как публичный дом??? Да почему публичный дом????
Серж посмотрел на меня как на больную.
- Киса! Ты мне будешь рассказывать? Мне? Жителю Израиля? Ты знаешь сколько у нас там этих «салонов здоровья» с саунами?! Ты мне будешь доказывать, что в донецке построили жим, чтоб там приседали со штангой? Откуда ты свалилась, киса?!
Я, если честно, никогда не считала себя наивным человеком. И вот опять...
Короче, не знаю что тут можно сказать.
А вдруг там правда были тренажёры, штанги и обычные сауны с деревянными лавками? Ну могло же такое быть??
И не проверишь уже никак.
Ых.
